alquran.ru

Начиная с конца I в. хиджры, владевшие арабским языком иранцы начали переводить на арабский язык древние иранские книги по философии и логике, по астрономии, медицине и фармацевтике, и что самое главное — по политике, этике и культуре. Этих книг было так много, что говорят только Мухаммад ибн Марзбан (309 г.л.х.) перевел 50 книг с пехлеви[1]. Однако в этом отношении доля языка дари, о котором мы сейчас говорим, очень невелика. В I в. хиджры мы не находим никаких сообщений о книгах, составленных на персидском языке. Большинство учёных, за исключением небольшого количества, как, например, Мухаммади в «Тарих ва фарханги Иран»[2], видят причину этого либо в том, что фарси в то время не сформировался в полной мере, чтобы писать на нём книги, либо он тогда вообще не существовал[3].

Начиная с II в. хиджры упоминаются некоторые переведённые труды на дари, однако ни один из них не дошел до нас. Более того, ни один из этих преданий не является абсолютно достоверным и бесспорным. Самый ранний перевод Священного Корана, который мы имеем, относится к середине IV в. хиджры. Этот перевод вместе с ещё четырьмя-пятью переведёнными с арабского книгами являются первыми трудами персидской прозы.

1. Первый перевод на фарси. Перевод Корана в составе книги «Перевод толкования Табари» можно считать первым полным переводом на персидский язык. Потому что переживания саманидского правителя свидетельствуют о том, что противники перевода Корана были всё ещё сильны и влиятельны, и потому до этого времени никто не осмелился открыто заняться его переводом.

Но вместе с тем, нельзя отрицать те переводы, которые существовали в разрозненной устной форме. Указывая на это, Исфараини пишет: «Люди слышали перевод Корана в фрагментарной форме во время проповедей, поэтому его письменный перевод не имел особого смысла»[4].

Чтобы обезопасить себя от критики, Мансур Саманид решил предварить дело перевода Корана на персидский язык фетвой ведущих богословов Мавераннахра[5]. Для этого он собрал 18-19 учёных, чтобы получить их одобрение и выбрать лучших для перевода.

Таким образом, книга, которая являлась переводом Корана и его толкованием в одном лице, получила такую удивительную легитимность, что оказала большое влияние на почти все последующие переводы и даже персидскую прозу. Далее мы будем называть этот труд, который безусловно не является переводом "Тафсира Табари"[6], официальным переводом и толкованием.

Эта книга, которая вышла в свет благодаря стараниям Хабиби Йагмаи, не оригинальна. Его проза не проза древних бухарских писателей. Переписчики очень сильно исказили его, настолько, что сегодня почти невозможно найти два похожих экземпляра. Очень сильно искажено предисловие автора. Теперь оно состоит из двух фрагментов, взятых из Парижского и Тегеранского экземпляров. В нём стоит отметить следующие важные моменты:

а. Разъяснена структура толкования Табари и его перевод на персидский язык, однако ниже мы отметим, что эта книга не является переводов "Тафсира Табари".

б. Разъясняются также мотивы перевода.

г. Слово "перевод", которое ввело в заблуждение исследователей, здесь фактически означает "толкование".

Эта книга не перевод "Тафсира Табари". Несмотря на указания в предисловии, теперь у нас нет сомнений в том, что "официальный перевод и толкование" (предложенный нами вариант) не имеет схожести с "тафсиром Табари" ни во внешней структуре преданий и толкований, ни в смыслах рассказов. Различия между ними бесспорны[7]. Возможно, эту книгу спутали с выдающейся книгой "Тафсир Табари" потому, что в ее предисловии разъясняется то, как она была составлена, переведена и резюмирована. В предисловии пять раз употребляется слово "перевод", и из них три или четыре раза в известном нам сегодня значении. Но теперь мы знаем, что в IV в. хиджры это слово использовалось в смысле "разъяснение", "толкование". Среди различных аргументов мы укажем лишь на следующие.

В этой книге переводчики начинают свой точный и дотошный перевод словом "сура", однако в семи случаях они называют его "толкованием" (не "переводом"). И наоборот при толковании и разъяснении историй пророков они девяносто два раза употребляют именно слово "перевод". Внутри текста также слово "перевод" используется в смысле "толкования". Более того, если в предисловии мы заменим слово "перевод" словом "толкование", то устраним много неясностей. Приведем, например, фразу "пожелал ее перевода на персидский язык". Поскольку нам известно, что эта книга не есть перевод тафсира Табари, то должны интерпретировать слово "перевод" в смысле "толкование". Также есть и обратный пример. Богословы дали фетву о том, что разрешается "читать, писать и толковать Коран на персидский язык". В то время уже около трёх столетий переводили Коран на персидский язык в устной форме, и никто не подвергался из-за этого критике, и теперь не было необходимости в фетве. Поэтому слово "толковать" в вышеприведённой фразе можно смело интерпретировать как "перевод". Также сделал и Джузджани в переводе "Хайй ибн Йакзана", трактата Ибн Сины. Он называет каждый точный перевод словом "тафсир" (толкование), а само толкование словом "шарх" (разъяснение)[8].

Общая проза перевода тафсира Табари местами очень воодушевляет. Эта красочность и употребление незначительного количества арабских слов свидетельствует о том, что язык дари в IV в. хиджры был бесконечно сильным, что даже переводчики осмелились передать на свой язык чудесное Божье слово.

Перевод Корана. В этой книге, в целом, прослеживается три варианта перевода. Во-первых, перевод подробных рассказов, будь то с текста или по памяти, в относительно свободной и лёгкой форме прозы, которая не является предметов нашей темы. Два других варианта это коранические переводы, которые даются в тексте толкования или в отдельном виде. Проза этих двух переводов полностью отличается друг от друга. Проза персидского перевода, что даётся в тексте толкования, в целом соответствует правилам персидского языка. И наоборот, переводы, сделанные в отдельном виде вне текста толкований, настолько противоречат правилам персидского языка, что их почти нельзя называть переводами. Эти переводы практически не переходят грани подбора эквивалентных слов.

Метод подачи переводов. Метод подачи этих переводов, на наш взгляд, также должен быть особенным, т.е. божественные айаты должны быть написаны красивым жирным шрифтом, а персидские слова внизу строки более мелким шрифтом и без соблюдения стилистической эстетики (как, например, в куфийском экземпляре Корана).

В нынешних изданиях перевода тафсира Табари эти переводы приводятся вначале толкований без айатов и в последовательной форме, что по большой вероятности является делом рук либо переписчиков, либо издателей.

Несмотря на все противоречия с правилами персидского языка, официальный перевод Саманидов стал примером для подражания в течение последующих десяти столетий. Даже сегодня многие преподаватели Корана следуют этому методу, невзирая на все реформы.

Поиск эквивалентных слов. Переводчики осуществляли подбор эквивалентных слов тремя путями: заменяли арабские слова исконно персидскими, заимствовали арабские слова или же составляли новое слово. В результате этого можно сказать, что объём арабских слов не превысил 5-10 процентов.

Перевод был нелёгким трудом, полным сложностей. Потому что каждое персидское слово, в том числе религиозного характера, имело свое особое значение и понятие, и которое понималось иранцем по-своему. Поэтому когда переводчики передавали ими смысл коранических слов, то ареалы их значений, безусловно, не соответствовали друг другу. Например, слово "див" (демон) в зороастрийской традиции имело определённое значение. Но слово "шайтан" (сатана) употреблялось в течение нескольких столетий в арамейской, сирийской, абиссинской, иудейской и христианской традициях, пока не было перенято исламской культурой. Поэтому когда в IV в. хиджры, когда традиции зороастризма не были забыты, переводчик переводил слово "шайтан" словом "див", то, несомненно, допускал риск быть непонятым.

Эта проблема могла быть решена двумя путями — либо надо было заимствовать слово из языка оригинала, либо ждать, пока персидское слово не утратит свой прежний смысл и не вберёт в себя все его прямые и косвенные арабские значения. Слово "див" в этом смысле не нашло широкого употребления, и потому его заменило слово "шайтан". Однако слово "намаз" (молитва) было настолько удачно, что никогда не заменялось словом "салат" (молитва)[9]. Таким образом, Священный Коран оказал огромное влияние на историю развития перевода с арабского на персидский язык.

В другом месте[10] мы постарались показать, что ряд очень красивых древних переводов были приняты за отдельные книги вследствие того, что на протяжении длительного времени они часто подвергались перепискам и доработкам, хотя на самом деле это ни что иное, как более оригинальные экземпляры "официального перевода и толкования". Множество переводов Корана было составлено под непосредственным влиянием этой книги. Это влияние, которое, конечно, ограничивается переводами Корана, ощущается вплоть до эпохи Каджаров. Поэтому мы видим, что проза этих трудов в целом немного отличается от прозы переводов Корана. Употребление древних персидских слов в прозе, которая была все ещё близка к арабской прозе, была важнейшей особенностью персидских переводов Корана. Даже образцовый перевод Абу ал-Футуха Рази во всей его независимостью не избежал влияния этой ценной книги.

2-3.Вторая и третья книга, которые фактически не являются новыми, были изданы под названиями "Перевод суры "Ма’ида" на фарси с куфийской копии Корана" и "Древний перевод Священного Корана". Путём детального сравнения этих книг с "Официальным переводом" можно выяснить, что они являются тем же "Официальным переводом", но неудачное издание последней явилось фактором того, что исследователи не увидели в них полной схожести[11].

4. Четвёртая книга это перевод известный под названием "Коран № 4". Этот перевод кажется настолько древним, что Ахмад ‘Али Раджаи посчитал его отдельным трудом, который, возможно, принадлежит одному из переводчиков "Тафсира Табари". В самом деле схожесть между этой книгой и "Официальным переводом" очевидна. Во многих местах слова и целые предложения практические одинаковы. Однако эта схожесть не свидетельствует о том, что один из тех выдающихся факихов сделал ещё один перевод. Мы считаем, что переводчик этой книги спустя пару веков после "Официального перевода и толкования" просто переписал его. Но во многих местах, где перевод был, с его точки зрения, неправильным или неприемлемым с учениями его течения, он внёс свои коррективы. Этих исправлений так много, что книгу можно считать не ещё одним экземпляром "Официального перевода и толкования", а почти отдельным трудом, хотя и он находится под его прямым влиянием.

Примечательно, что перевод имеет большее сходство с переписанными экземплярами "Официального перевода, и это указывает на искажение оригинального текста при переписывании его экземпляров[12].

5. Перевод стал мостом между метрическими и силлабическими персидскими стихами. Переводчики поняли, что за словами и их значениями кроются тайная гармония и магический ритм, которые обращаются не к слуху слушающего, а к его чувствам и душе. Они как будто отказались от точного и дословного перевода и захотели передать эту гармонию и этот ритм в своих трудах. Плодом этих усилий явились относительно рифмованная проза, которая иногда походит на силлабический стих. Ахмад ‘Али Раджаи категорически настаивает, что это силлабические стихи, которые частично относятся к I в. хиджры. Но, на наш взгляд, неочевидно, чтобы это были стихи, и, с другой стороны, арабские слова и способ их использования указывают на то, что текст был составлен около V в. хиджры. Как бы там ни было, эта книга образец вольного перевода Священного Корана[13].

6-8. Толкование Священного Корана конца IV начала V вв., часть древнего толкования конца IV в., с точки зрения Минави, начала V в., с нашей точки зрения, а также более поздний перевод, который имеется в тексте этой книги, все они были написаны в Хорасане. Персидская проза в первой книге очень интересна, а во второй, в основном, строится на арабской грамматике, однако стиль перевода обеих книг так же, как и третьей, полностью соответствуют стилю "Официального перевода и толкования". Более 90% использованной лексики это персидские слова хорасанского говора. Во всех предложения строятся согласно строению айатов и не соответствуют правилам фарси. Но в этих двух книгах перевод сливается с толкованием, а в "Официальном переводе и толковании" они раздельны[14].

9. Другой важной книгой, составленной по правилам персидского языка на диалекте Мавераннахра, является рифмованный перевод, сделанный Наджм ад-Дином ‘Умаром Насафи (462-538 г.л.х.). Первое, что обращает на себя внимание в этой книге, это то, что перевод Насафи не похож на "Официальный перевод и толкование" ни в лексике, ни в грамматике. Вероятно, в этом отношении это единственный в своем роде перевод.

Из этого перевода явствует, что Насафи, в отличие от большинства переводчиков, был новатором. Используя другие слова, он придал своему тексту мелодичность. Придавая предложениям гармоничность и созвучность, он выстроил единую рифму. Он следовал этому стилю и в перевода Корана, и в его толковании. В предисловии к этому переводу ‘Азиз Аллах Джувайни постарался разъяснить каждый приём автора на его примерах. Другим новаторством Насафи было то, что он давал различные переводы одинаковым оборотам. Например, он даёт минимум десять весьма интересных переводов формуле "Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного"[15].

Очень трудно дать оценку работе Насафи. Та ритмичность и рифмованность, которую он придал своей прозе, на наш взгляд, не впечатляет по сравнению с мелодичностью Священного Корана.

10. Кембриджское толкование Корана, которое было написано на рубеже IV-V вв. хиджры и от которого сохранилась лишь вторая часть, состоящая из двух томов. Эта книга одна из лучших образцов персидской прозы. Грамматическая стройность и архаичные, и даже редкие слова ставят её почти в один ряд с "Официальным переводом и толкованием". Несмотря на то, что влияние "Официального перевода и толкования" на эту книгу не очевидно, мы всё же не считаем, что она избежала его. Потому что место написания книги, диалект, лексика и строение предложений и в преданиях, и в переводе обеих книг похожи. Автор толкования, хранящегося в Кембридже, в целом, строит красивые и грамматически правильные предложения и, безусловно, количество таких предложений в нём больше, чем в "Официальном переводе и толковании". Но вместе с тем, и в этой книге встречается большое количество предложений, которые построены согласно арабской грамматике.

Вопреки тому, что у этого неизвестного переводчика был свой стиль, и ожидание того, что он будет действовать более свободно, и он точь-в-точь последовал "Официальному переводу и толкованию". Его перевод можно взять из текста толкования и, не изменяя его структуры, вписать внизу айатов. Но в нём также много предложений, которые построены на персидской, а не арабской грамматике.

Лексика этой книги тоже похож на лексику "Официального перевода и толкования", и нигде такие слова, как "Худа" (Бог), "фаришта", (ангел), "див" (демон), "пари" (фея), "растахиз" (воскресение), "дузах" (ад), "бадафрах" (наказание), "хасту" (верующий), "джаду" (колдовство) т.п., не заменены их арабскими эквивалентами. К тому же в нём очень часто встречаются древняя грамматика. И всё же, несмотря на все эти схожести, независимость и талант переводчика бесспорны[16].

11. В толковании к десятой части Корана, составленной в V в. хиджры, можно увидеть серьёзное преобразование. Грамматический строй этой книги ближе к фарси в отличие от многих аналогичных трудов. В целом, она более стройная, правильная и менее сложная. Но вместе с тем, в ней, как и в предшествовавших ей книгах, мы находим, что короткие фразы и обороты, а не длинные рассказы, имеют скорее арабскую структуру, а предложения сложны для восприятия.

Текст перевода этой книги также ближе к правилам персидского языка, чем все более древние переводы. Иногда переводчик позволяет себе даже выйти за лексико-грамматические рамки айатов и представлять  правильные персидские предложения. Но в общем переводы айатов все ещё имеют форму "Официального перевода и толкования". Порядок слов в персидском предложении соответствует порядку слов в айате.

В плане выбора слов и их использования нет никакой разницы между этой книгой и "Официальным переводом и толкованием". Основные религиозные термины, начиная с "пайгамбар" (посланник) и "растахиз" (воскресение) до "пари" (ангел) и "див" (демон), "хастун" (верующий) и "нахастун" (неверующий), те же, что и в древних переводах. Другими словами, этот переводчик воспользовался кладезю древних слов предыдущих переводов, в том числе и "Официального перевода и толкования", и не стал слишком утруждать себя поиском новых слов[17].

12. "Тадж ат-тарадужм фи тафсир ал-Кур’ан ли-л-а‘аджим" Шахфура ибн Тахира Исфараини (471 г.л.х.) один из самых красивых толкований Корана на персидском языке и второй по исторической значимости перевод, сделанный между 430-460 г.л.х.[18] Мы поставили "Тадж ат-тараджум" на эту ступень не потому, что можем однозначно заявить, что он лучше или хуже многих предыдущих переводов и толкований, в частности Кембриджского толкования. С точки зрения структуры, лексики, разницы перевода и толкования эта книга очень похожа на современные ей книги. Вызвана ли эта разница тем, что другие авторы оказались под влиянием "Тадж ат-тараджума", и таким образом она стала поворотной точкой в истории перевода Корана или наоборот, она сама является плодом подражания? То, что побудило исследователя и редактора поставить эту книгу выше других переводов, это слова её автора[19]. Слова Исфараини в предисловии книги о мотивах перевода Корана на персидский язык в V в. хиджры, как и предисловие "Официального перевода и толкования", очень ценны. Они сообщают нам об уровне знания и склонности людей к персидскому или арабскому языку. После разъяснения причины перевода автор пишет, что предыдущие переводчики старались найти каждому кораническому слову одно эквивалентное слово. Таким образом, они сужали ареал их значений. Они искали внешний смысл слова и не обращали внимания на его толкование.

Это высказывание даёт ясно понять, что автор более всего обращал внимание на смысл слова, в частности на их соответствие учениям его мазхаба, чтобы не оказывать вдруг помощи "еретическим течениям". Другими словами, он не страдал от сложных и неясных оборотов подстрочных переводов, так как сам не предпринял никаких шагов для улучшения ситуации в этом отношении. Он находился в тех же традиционных рамках "Официального перевода", которые были установлены около 100 лет назад. В переводе айатов Корана он следовал арабской грамматике, не превосходя в этом автора "Официального перевода". И, конечно, его перевод не более персидский, чем толковый перевод десятой части Корана, предпочтительнее которого он считается. Но в переводе всего остального, кроме Корана, он действовал более независимо, и как Кембриджское толкование имеет более правильные персидские предложения. С точки зрения лексики и общего положения он абсолютно таков же, как и предыдущие рассмотренные нами переводы, т.е. в переводе айатов больше персидских слов из-за влияния предыдущих переводов, в частности "Официального перевода", а в общей прозе чаще встречаются арабские слова.

В этом анализе мы хотим показать, что в первых переводах Корана много персидских слов (около 90%), но строение предложений абсолютно арабское. Но в более поздних трудах ситуация изменяется, т.е. лексика постепенно становится более арабской, а строение предложений более персидским. Если взять эти две особенности мерилом, то Кембриджское толкование следует отнести к началу V в. хиджры, а Исфараини к его середине. Также если этот подход верен, то надо признать, что Исфараини пользовался Кембриджским толкованием, потому что сравнение этих трудов даёт ответ на многие вопросы.

Словом, книга "Тадж ат-тараджум" при всей её красочности и полезности являлась лишь звеном в цепи переводов, и с лингвистической точки зрения несильно отличается от современных ей переводов.

13. От перевода Корана, сделанного в V в. хиджры и хранящегося в одном из музеев Парижа, осталась лишь половина (от суры "Марйам" до последней суры). Этот перевод не сопровождается каким-либо толкованием и является откровенным подражанием "Официального перевода и толкования". Потому что его большая часть соответствует "Официальному переводу", и даже некоторые небольшие комментарии к некоторым словам повторяются в обеих книгах. Но вместе с тем, во многих местах перевод музея Парижа отличается от "Официального перевода", показывая умения своего автора или соответствие другим толкованиям и предлагая более ясные и понятные предложения. С другой стороны, кажется автор перевода даже попытался исправить некоторые неточности автора "Официального перевода и толкования". Потому что он приводит целые предложения из этого перевода, заменяя иногда одно лишь слово, которое, с его точки зрения, неправильно или неприемлемо. Таким образом, этот перевод, который также был сделан в Хорасане, полностью соответствует Корану № 4 с точки зрения лексики и изложения[20].

14. Произведение Абу Бакра ‘Атика Нишабури (Сурабади) является одним из лучших переводов[21]. Сначала в 1338 г.л.х. был издан конспект большого толкования Сурабади, которое было вакфом у шейха Джами Махфуз, под названием "Перевод рассказов Корана", а затем коранические рассказы этого толкования были изданы в 1348 г.л.х. под названием "Рассказы Священного Корана". Конспект в некоторой степени является ближе к оригиналу, а само толкование подверглось значительным редакциям.

В тексте этого толкования можно увидеть два изменения: увеличивается количество арабских слов, а предложения строятся согласно правилам персидского языка. Однако примечательно, что как и во многих других переводах среди правильных и понятных персидских предложений и большого количества арабских слов мы встречаем такие неясные фразы, которые не соответствуют грамматике персидского языка и не имеют арабских слов. Тот, кто изучает древние произведения, не удивится этому, так как ему понятно, что такие фразы это переводы айатов, которые делались по старой традиции и в подражании "Официальному переводу и толкованию". В этом труде Сурабади ясно видно влияние "Официального перевода". Большинство переведённых предложений похожи по своему строению, а большая часть персидских слов в них одинаковы. Самое интересное то, что для перевода определённых слов Корана Сурабади заимствовал из "Официального перевода" древние персидские слова, но нигде больше не использовал их. Возможно, что эти слова не употреблялись его современниками. Например, "пажул" (квадрат), "фава" (противоречие), "дусанда" (липкий). Таким образом, перевод Сурабади также было под влиянием "Официального перевода и толкования".

15. Тафсир Шанкаши, который был издан как толкование части Священного Корана, являет собой продолжение эволюции, которую мы видели в предыдущих книгах[22]. Проза становится более персидской, а количество арабских слов доходит до 12-15 %. Потому мы считаем, что он относится к VI в. хиджры. Перевод айатов в нём абсолютно соответствует методу "Официального перевода и толкования". Переводы некоторых айатов как будто полностью заимствованы, кроме некоторых слов, или же перестроены по усмотрению автора. Эта книга была написана в Хорасане, и потому её язык похож на предыдущие книги, в том числе и на "Официальный перевод".

16. "Кашф ал-асрар" Мийбади один аз важнейших переводов и толкований Корана на персидский язык, о котором можно долго рассказывать[23]. Потому что эта книга написана в три этапа, и поэтому мы можем изучить душевное состояние автора во время работы в трёх разных атмосферах и сопоставить их. В некотором смысле этот перевод можно назвать пиком эволюции перевода, а из переводов после VI в. хиджры только тафсир Абу ал-Футуха Рази может сравнится с ним.

В книге "Тарихи тарджума" (С. 188-190) мы изучили состояние Мийбади на каждом из трёх этапов и сравнили между собой его переводы, а затем мы сопоставили их с "Официальным переводом и толкованием" и пришли к такому заключению.

а. На третьем этапе проза Мийбади величава, поэтична и мистична. В целом, в его переводе мало искусственности и консервативности.

б. На втором этапе его толкование в основном написано на арабском языке, а те части, которые написаны на персидском языке, представляют собой переводы. Поэтому в нём очень много предложений, построенных согласно арабской грамматике. Но вместе с тем, оно изобилует красивыми фразами, соответствующими правилам персидского языка. Эти фрагменты можно считать самым естественным говором и обыкновенным методом изложения в эпоху Мийбади. Потому в нём использовано большое количество арабских слов, которые были очень распространены в V и VI вв. хиджры. Объём таких слов доходит до 30-40 %.

в. На первом этапе всё отличается. Строение предложений неперсидское и похоже на "Официальный перевод и толкование". Но, изменяя некоторые глаголы и прибавляя некоторые слова и предложения, Мийбади сделал свои фразы более персидскими. Его лексика очень величава. Кажется, что он пытался использовать при переводе Божьего Слова самые величавые и эффектные слова.

Безусловно, Мийбади также использовал более древние переводы. И поскольку самым значимым переводом был тот самый "Официальный перевод и толкование", постольку он неминуемо оказал свое влияние на Мийбади, будь то с точки зрения грамматики или лексики.

Поскольку главным методом перевода был поиск эквивалентных слов, мы не можем сказать что-то большее о структуре переводов. Однако именно этот метод был традиционным среди переводчиков Бухары, и потому Мийбади только подражал ему.

С точки зрения лексики влияние "Официального перевода и толкования" очевидно, так как в переводе определённых фрагментов в обеих книгах повторяются архаизмы. Среди них мы нашли четыре слова, которые имеют свои особенности. Это "варун" (локоть и/или оборот), "пажул" (квадрат), "дусанда" (липкий) и "дивиситанба" (демон). Возможно, эти забытые ныне слова во времени Мийбади также не имели широкого распространения. Потому что в своем большом тафсире он использовал их однажды в переводе тех же айатов, что и автор "Официального перевода и толкования". Всё это свидетельствует о том, что Мийбади обращался к этому переводу.

17. Труд Абу ал-Футуха Рази "Рух ал-джинан", который написан в течение второго и третьего десятилетий VI в. хиджры, считается одним из самых ценных шиитских тафсиров. Потому что Абу ал-Футух был выдающимся знатоком как языка, так и религии. В его труде достигла своего пика персидская религиозная проза. Его перевод настолько хорош, что его можно назвать лучшим переводчиком своего века. Заключение по его труду выглядит следующим образом.

Проза Абу ал-Футуха, подобно иранским писателям и комментаторам Корана, очень сильна и красочна. В ней сложно заметить следы перевода. Разумеется, в ней много арабских слов, но они не достигают чрезмерного уровня. Но всё же при разъяснении основ шариата и религиозных законов широта его творчества сужается, предложения иногда отходят от персидской грамматики, а арабские слова значительно умножаются. Его переводческую деятельность мы также разделили на три этапа.

а. При переводе хадисов и преданий Абу ал-Футух предстает как бесподобный мастер. В основном, он строго соблюдает правила персидского языка, правильно и к месту употребляя персидские эквиваленты при переводе арабских слов и оборотов. Вместе с тем, и он порой допускает отклонения, становясь заложником арабской грамматики.

б. Иногда бывает вынужден переводить айаты в тексте толкования или рассказа. Здесь переводчик более свободен, и потому переводит айаты на персидский язык правильнее и звучнее, не подражая своим предшественникам. Таким образом, он не обращается к арабской лексике, что было очень широко распространено в VI в. хиджры.

в. Его официальный перевод Корана в тафсире не похож на другие его переводы. Но поскольку мы встречаем такое же в других переводах, то не удивляемся этому. Более того, мы считаем это естественным. Потому что Абу ал-Футух так же, как и другие переводчики Корана, испытывал некоторые сомнения в своих способностях, и потому опирался в своей работе на труды своих предшественников, а сам как будто отказывался привносить какие-то новшества. Во многих сравнительных анализах о переводах Корана мы показали, что Абу ал-Футух, в целом, уповал на «Официальный перевод и толкование», лишь иногда исправляя его ошибки и переводя коранические айаты согласно своему мазхабу. В общем, из различных кира’атов Корана он выбирал и переводил то, что ему казалось наиболее верным.

В виду особого стиля, употребления неперсидских оборотов и древних слов в переводе айатов Мухаммад Таки Бахар[24] и некоторые другие переводчики вообразили, что Абу ал-Футух подражал прозе V в. хиджры. По этой же причине Ши‘рани утверждал, что этот перевод не пренадлежит Абу ал-Футуху[25]. Мы же полагаем, что этот перевод был сделан им, но при этом он более следовал бухарской традиции официального перевода IV в. хиджры, хотя иногда он и обращается к другим переводам V в.

18. «Баса’ир» Му‘ин ад-Дина Нишабури[26]. От этой книги, которая была написана в IV в. хиджры, осталось только один том, но и он был издан без предисловия, примечаний и необходимых списков и ссылок. Эта книга также представляет собой отражение более ранних переводов и толкований и является продолжением эволюции перевода. Вкратце её особенности можно отметить следующим образом.

После трёх столетий доминирования и влияния арабского языка значения персидских слов более не вмещались в свои формы. Они теперь выражались арабскими терминами. Всё реже встречаются такие слова, как «див» (демон), «пари» (ангел), «растахиз» (воскресени) и т.п. Строение предложений в переведённых айатах никак не согласуется с общей прозой книги. Так как и этот переводчик следовал традициям трёхсотлетней давности. Хотя в некоторых местах он и обращал внимание на то, что предложения «Официального перевода и толкования» не совсем понятны. В таких ситуациях он старался по мере возможности построить более правильные предложения. Кроме того, этот перевод изобилует архаизмами, хотя их не так много в общей прозе книги.

Исходя из сравнительного анализа, можно заключить, что Му‘ин ад-Дин Нишабури в своей работе более всего обращался к «Официальному переводу и толкованию» и труду Сурабади.

19. Перевод 556 г.л.х. — один из датированных экземпляров перевода Корана[27]. Итак, посредством этой книги мы видим, что за небольшой промежуток времени с начала V в. до середины VI в. хиджры было сделано немало переводов и толкований на фарси. Эта книга, которая была составлена в Рее, по словам её редактора является копией с более ранней книги. Тескт книги с точки зрения лексики напоминает перевод Абу ал-Футуха, но стилистика более похожа на «Официальный перевод и толкование», а не похожие фрагменты напоминают Кембриджское толкование. Поэтому можно сказать, что рейский переводчик использовал в своей работе обе книги. Как бы там ни было, учитывая сложившуюся традицию перевода Корана, неудивительно, что этот перевод, сделанный в VI в. хиджры, с точки зрения лексики и стилистики очеь похож на более ранние работы, и даже на «Официальный перевод», сделанный в IV в. хиджры.

20. Безусловно, тафсир «Джала’ ал-азхан» VIII в. хиджры, более известный как тафсир Газира, это сокращённый вариант тафсира Абу ал-Футуха. Поэтому ему не уделили особого внимания. Но труд Газира действительно достоен похвалы, так как он выбрал самые красивые фрагменты той книги, и соеденил их настолько мастерски, что в этой работе не чувствуется какой-то разрозненности. Он не даёт отдельных переводов айатам. Поэтому их надо искать в тексте толкования. В этой работе он использовал и тафсир Абу ал-Футуха (написанный в древнем стиле с обилием персидской лексики) и его переводы в комментариях (с правильными предложениями с точки зрения правил персидского языка и множеством арабских слов). Кроме того, он сам также старался приблизить их к персидской грамматике. В итоге, можно сказать, что с IV до VIII вв. хиджры Газир один из немногих авторов, который давал айатам Корана стройные и правильные с точки зрения персидской грамматики переводы, а не подстрочный перевод, заменяя арабские слова персидскими, сохраняя при этом арабское строение предложения.

21. Хусайна Кашифи можно назвать одним из гениев IX в. хиджры[28]. Одна из многих его книг называется "Мавахиб ‘алийа". Эта работа не сравнится с великими персидскими тафсирами, но всё же она свидетельствует о его исследовательском духе и в отличие от многих трудов той эпохи отличается относительной независимостью, поскольку автор использовал в этой книге бесчисленное количество персидских и арабских источников и впервые стал использовать персидские стихи в качестве аргумента.

Очень сложно утверждать, что в своей работе он подражал какому-то определённому переводу. Мы сравнили его перевод со многими другими более ранними переводами, и нашли, что между ними много схожестей, но никак не подражаний. Но вместе тем, к сожалению, эта индивидуальность не стала новой вехой в истории перевода. Потому что и Кашифи подобно многим другим переводчикам был заложником шести вековой традиции. Его обороты при переводе айатов согласуются с арабской грамматикой, а в лексике, несмотря на большие изменения, чувствуется консерватизм. Когда мы берём один фрагмент из его обычной прозы, а другую из его перевода айатов и сравниваем их, то отличия очевидны. Его проза сложна и некрасива, а лексика почти полностью состоит из арабизмов, но предложения построены согласно персидской грамматике. А перевод айатов не соответствует правилам персидского языка, но в нём можно увидеть такие древние персидские слова, которых нет в его прозе.

22-23. Являясь традиционным тафсиром, "Мавахиб ‘алийа" всё же стал основанием для двух весьма ценных шиитских тафсиров — "ал-Хавас" ‘Али ибн Хасан Завараи (Хатти) и "Манхадж ас-садикин" Фатх Аллаха Кашани. Обе эти книги были написаны в X в. хиджры[29]. Они очень ценны потому, что вбирают в себя шиитские хадисы и предания о толковании Корана. Но с точки зрения персидской прозы они страдают той же самой болезнью, которой страдала проза сефевидской эпохи.

Персидская проза стала приходить в упадок при Тимуридах, пока при Сафавидах в персидском языке не укоренились арабские фразы, неверные обороты, традиционные арабские пословицы и поговорки, арабская форма множественного числа, предложения безглагольные и десятки других отхождения от канонов персидского языка. Но вместе с тем, традиция перевода Корана ещё не утратила свою силу, и в его полу-арабской структуре было множество древнеперсидских слов. Приведем небольшой пример. На фрагменте из трёх строк книги "Минхадж ас-садикин" употреблено семь персидских слов, но на другом фрагменте из двух страниц (около 800 слов) встречается всего пять персидских слов ("Худо", "руз", "нам", "бихишт" и "дузах") и несколько глаголов, что выполняют роль связки ("кардан", "намудан", "сохтан" и т.п.).

Таким образом, в персидской прозе сефевидской эпохи, когда она достигла высшей точки своего упадка, превратившись абсолютно арабскую, переводы Корана были как родники чистой, прозрачной воды, текущей посреди высохшей, вымершей пустыни[30].

24. Перевод Корана вместе с подробным толкованием, сделанный Лахиджи в середине XI в. хиджры.

25. "Фатх ар-Рахман" Шах Вали Аллаха Дихлави (1176 г.л.х.) был многократно издан в Индии и Пакистане. Также очень интересен его издание в 1417 г.л.х. издательством "Маджма‘ Малик Фахд" в Медине.

Часто буквальный перевод, местами невнятный персидский, в основном арабские обороты, иногда уличные слова, что отражало персидский говор в Индии и Пакистане в XIII в. хиджры, не умаляют ценности этой книги. Некоторые иранские исследователи называют его даже в числе лучших переводов. Традиция перевода Корана в Индийском полуострове началась примерно за два века с перевода Махдума Лутф Аллаха ибн Махдума, более известного как Махдуми Нух (998 г.л.х.)[31]. Но, безусловно, перевод Дихлави является самым точным и научным переводом, сделанным в полуострове.

Строение предложений в этой книги абсолютно идентичен ранним переводам, хотя автор часто старался более правильным образом использовать глаголы, в частности связующие глаголы. Но его работа основывалась на следовании грамматике Корана. С точки зрения лексики и семантики, перевод Дихлави отличается особой спецификой. Сопоставление этой работы с ранними переводами, особенно с "Мавахибом", который, возможно, является основным источником книги Дихлави, показывает, что он очень умело воспользовался своими обширными знаниями при переводе, стараясь избежать влияния других авторов[32].

Стоит отметить, что Дихлави второй автор после Исфараини, который объяснил мотив своей работы. Он хотел сделать перевод на "простой повседневный персидский язык". Также в своей работе он следовал пяти принципам:

1. соблюдения структуры Корана при переводе;

2. максимальное использование рассказов, связанных с Кораном;

3. подбор самых лучших лингвистических и герменевтических разъяснений;

4. составление персидских предложений согласно грамматике Корана;

5. сочетание буквального и смыслового переводов.

Разумеется, очевидно, что почти все эти цели заранее обречены на провал.

Иранские диалекты и перевод Корана. Во всех переводах, начиная с IV в. хиджры, неизменно прослеживается местный диалект переводчика или толкователя. Например, множественное число третьего лица глагола «кардан» (делать) в Мавераннахре было в форме «кунит», которое в большинстве случаев списывалось поздними переписчиками как «кунид». Однако это же слово в диалекте жителей Рея записывалось как «куни», в частности в переводе Абу ал-Футуха Рази. Также слово «забан» (язык) встречается как в форме «зафан», так и в форме «заван». Однако эти различия не усложняют чтение. Поэтому здесь под словом «диалект» мы имеем в виду ту грань, когда слова настолько отличаются от эталонного персидского языка, что их нелегко понять. Также следует отметить, что «диалект» отличается от «эталонного» языка только в лексике, а не в грамматике.

В настоящее время мы располагаем тремя переводами Корана на древние диалекты — один, вероятно, гератский и два систанских.

1. В 1375 г.с.х. Муртаза Айат Аллах Зада Ширази издал «Бахши аз тафсири кухан» (Фрагмент древнего тафсира) на персидском языке с предисловием ‘Али Раваки. Язык этого тафсира, который также содержит переводы айатов, очень непонятен. Однако его сравнение с «Кашф ал-асрар» Мийбади показывает, что эта книга ни что иное, как «первый этап» Мийбади с кое-какими дополнениями из его «второго этапа». Полное сходство этой книги с работой Мийбади, а также предания, которые повествуются автором от первого лица (я видел, я слышал и т.д.), не оставляют места сомнениям, несмотря на то, что у Айат Аллах Зада Ширази несколько иное мнение на этот счёт[33].-

В любом случае, схожесть этой книги с книгой Мийбади ставит перед нами сложную задачу — которая из них является оригиналом? Написал ли Мийбади первым книгу на гератском диалекте или кто-то другой, а Мийбади перевёл её на язык дари и затем на втором и третьем этапе развил её? Или же кто-то захотел перевести книгу Мийбади на гератский диалект для жителей Герата?[34]

2-3. В 1365 г.с.х. ‘Али Раваки издал «Кур’ани кудс», в весьма подробном предисловии которого отметил, что этот перевод был сделан на систанский диалект, который очень похож на среднеперсидский язык и представляет собой связующее звено между дари и пехлеви[35]. В 1383 г.с.х. этот же учёный издал перевод суры «Трапеза» вместе с «Аинаи мирас». Этот перевод очень похож на «Кур’ани кудс», и по большой вероятности также написан на систанском диалекте.

Диалектизмы этих книг, разумеется, никак не повлияли на структуру перевода. Текст № 1, имеющий свой эквивалент на эталонном языке в «Кашф ал-асраре», показывает, что строение предложений в обоих случаях одинаково. Оба систанских перевода, что, вероятно, сделаны в V-VI вв. хиджры, также сделаны в традиции ранних переводов. В «Переводе суры «Трапеза» и «Кур’ани кудс» тескт Корана, как и в других переводах, написан красивым, жирным шрифтом, а текст перевода — мелким и простым. Об их переводчиках и уровне их знаний нам ничего не известно. Если они не выдающиеся учёные, то, вероятно, черпали вдохновение в «Официальном переводе и толковании». Это явственно видно в «Переводе суры «Трапеза». В переводе каждого айата можно найти одну или несколько фраз, которые есть в «Официальном переводе».

Рифмованный перевод. Среди древних переводов иногда прослеживается (№№5 и 9), что иногда авторы старались сделать свой перевод более мелодичным. Говоря о мосте между метрическими и силлабическими стихами (№5), мы сказали, что эти переводы нельзя считать силлабическими или полусиллабическими стихами. Мы можем только отметить, что переводчики хотели придать таким образом своим переводам ритм и мелодию, однако не преуспели в этом. Тенденцию к рифмованной прозе подтверждает перевод Насафи (№9). И как мы уже отметили выше, работу Насафи нельзя считать очень удачной.

В наше время также сделаны некоторые попытки в этом направлении — рифмованный перевод последней части Корана, сделанный Махмудом Салавати (Кум, 1376 г.с.х.). Схожесть между этим переводом с ранними рифмованными переводами заключается в том, что ни в одной из этих работ рифма не ставится во главу угла и в них встречается очень много предложений, где нет ни рифмы, ни слога. В этом же ряду можно назвать перевод ‘Абд ал-Маджид Ма‘адихах.

Среди подобных переводов лишь перевод суры «Скручивание», сделанный Мухаммад Хусайном Рухани в форме «бахр тавил», очень удачна. Он был настолько популярен, что в Тегеране его издали красивым шрифтом на глянцевой бумаге.

Насколько нам известно, никто из древних переводчиков не перевёл Коран в стихах, а среди современных можно назвать следующих: Умид Амджад (1376 г.с.х.), Мухаммад Ша’ик Куми (1381 г.с.х.), Мухаммад ‘Али Мухаммад (1381 г.с.х.), Шахаб Ташаккур Ажани (1384 г.с.х.) и Карам Худа Аминийан (1384 г.с.х.).

Современные переводы. В последующих переводах нет никаких новых методов, идей или стилей. Однако перевод Махди Илахи Кумшаи можно назвать началом тендеции к более персидскому стилю изложения. Переводчик в самом деле подражает предшественникам, и как будто он и не желал такого стиля. Но современная литература оказала на него влияние и потому некоторые его обороты и предложения более приятны и красивы, чем его коллег. Примерно через 30 лет после него Зайн ал-‘Абидин Рахнама, который был очень силён в персидской прозе, сделал такой перевод, где во главу угла стоит соблюдения грамматики персидского языка. После этого нельзя найти такого перевода, где Коран переводится на фарси слово в слово. Отход от обычных методов и правил языка стали фактором придирок к некрасивым переводам, о чем говорится во многих критических анализах современных переводов.

Проза переводов последних двух десятилетий, которые следует назвать «временем переводческого бума», относительно разнообразна. Она представлена как простой прозой, стандартной и общедоступной (например, Баха’ ад-Дин Хуррамшахи), так и эффектной и величавой (например, Абу ал-Касим).

Мы подготовили, возможно, неполный список переводов Корана, сделаных за последнее столетие. Мы вкратце укажем на год выпуска и имя переводчика, а для более подробной информации отсылаем читателя к труду Баха’ ад-Дин Хуррамшахи[36] и Хасана Пуйи[37]. Мы не стали упоминать те книги, которие имеют более толковый характер.

До Исламской революции:

1313 г.с.х. Мирза Мухаммад Сакафи;

1320 г.с.х. Махди Илахи Кумшаи;

1326 г.с.х. ‘Абд ал-Хусайн Айати (Авара);

1337 г.с.х. Мухаммад Казим Магзи;

1337 г.с.х. ‘Аббас Мисбахзада;

1337 г.с.х. Абу ал-Хасан Ши‘рани;

1344 г.с.х. Мухаммад Тахир Муставфи Басир ал-Малик;

1346 г.с.х. ‘Али Наки Файз ал-Ислам;

1346 г.с.х. Хусайн ‘Имадзада;

1347 г.с.х. Хикмат Али Ага;

1348 г.с.х. ‘Абд ал-Маджид Садик Навбари;

1354-1356 г.с.х. Зайн ал-‘Абидин Рахнама;

1355 г.с.х. Сайид Асад Аллах Мустафави.

После Исламской революции:

1358 г.с.х. Садик Такави;

1359 г.с.х. Дарийуш Шахин;

13-58-1361 г.с.х. Шахрам Хидайат;

1361 г.с.х. Афгани (перевод с урду);

1367 г.с.х. ‘Абд ал-Маджид Айати;

1368 г.с.х. Майини (Лахор);

1368 г.с.х. Рийазабади (Оксфорд);

1361-1369 г.с.х. Махмуд Йасири;

1369 г.с.х. Мухаммад Бакир Бихбуди;

1369 г.с.х. Джалал ад-Дин Фарси;

1369 г.с.х. Мухаммад Хаджави;

1370 г.с.х. Абу ал-Касим Имами;

1371 г.с.х. ‘Али Акбар Кураши;

1371 г.с.х. Мустафа Хуррамдил;

1372 г.с.х. Ахмад Кавийанпур;

1372 г.с.х. Казим Пурджавади;

1372 г.с.х. Джалал ад-Дин Муджтабави;

1373 г.с.х. Насир Макарим Ширази;

1373 г.с.х. Мухаммад Махди Фуладванд;

1374 г.с.х. Баха’ ад-Дин Хуррамшахи;

1374 г.с.х. Бихруз Муфиди Ширази (Лос-Анджлес);

1377 г.с.х. Мас‘уд Ансари;

1377 Баба Сафари (Стокгольм);

1379 г.с.х. Хусайн ‘Али Кавсари (США);

1380 г.с.х. ‘Али Асгар Халаби;

1381 г.с.х. Казим Арфа‘;

1381 г.с.х. Махди Дадфар;

1382 г.с.х. Кудрат Аллах Бахтийари Нажад;

1382 г.с.х. Асгар Барзи;

1382 г.с.х. Мухаммад Садик Тихрани;

1383 г.с.х. Абу ал-Фазл Бахрампур;

1383 г.с.х. Хусайн Ансарийан;

1383 г.с.х. ‘Али Мусави Гармаруди;

1383 г.с.х. Мухаммад ‘Али Ризаи и другие (первый коллективный перевод);

1383 г.с.х. Хасан Абтахи;

1384 г.с.х. Мухаммад Факихи;

1385 г.с.х. Хамид Риза Мутсафид;

Азарташ Азарнуш

Библиография

Абу Ну‘айм Исфахани, Ахмад. Зикр ахбар Исбахан. Под редакцией Д. Деринга. Лейден. 1934 г.

Азарнуш, Азарташ. «Айа тарджумаи «Тафсири Табари» ба расти тарджумаи «Тафсири Табари» аст?». Йаки катраи баран. Под редакцией Ахмада Тафаддули. Тегеран. 1377 г.с.х.

Азарнуш, Азарташ. Тарихи тарджума аз ‘араби ба фарси. Тегеран. 1375 г.с.х.

Азарнуш, Азарташ. Чалиш мийани фарси ва ‘араби. Тегеран. 1385 г.с.х.

Айат Аллах Зада Ширази, Муртаза. Мукаддима бар бахши аз тафсири кухан ба парси. Тегеран. 1375 г.с.х.

Амир ад-Дин Михр. «Нахустин тарджумаи фарсии Кур’ани карим дар шибхи кара». Байинат. 1373 г.с.х. Год первый. № 3.

Ансари, Мас‘уд. «Шукух ва зибаи дар тарджумаи Кур’ани Дихлави». Там же.

Ансари, Мухаммад Рида. «Накд ва баррасии тарджумаи Шах Вали Аллах Дихлави». Тарджумани вахй. 1377 г.с.х. Год второй. № 3.

Бахар, Мухаммад Таки. Сабкшинаси. Тегеран. 1337 г.с.х.

Бахши аз тафсири кухан. Под редакцией Мухаммада Рушана. Тегеран. 1351 г.с.х.

Бируни, Абу Рейхан. ал-Асар ал-Бакийа. Под редакцией Парвиза Азкийаи. Тегеран. 1380 г.с.х.

Джахиз, ‘Амр. ал-‘Усманийа. Под редакцией ‘Абд ас-Салама Мухаммад Харуна. Каир. 1955 г.с.х.

Джувайни, ‘Азиз Аллах. Мукаддима бар тафсири Насафи. Тегеран. 1362 г.с.х.

Дихлави, Шах Вали Аллах. Мукаддима бар Кур’ани маджид ба тарджумаи фарсии дари (Фатх ар-Рахман)». Тегеран. 1363 г.с.х.

Заркани, Мухаммад. Манахил ал-‘ирфан. Под редакцией Фауаза Ахмада Зумарли. Тегеран. 1996 г.

Ибн Аби Усайби‘а, Ахмад. ‘Уйун ал-анба’. Под редакцией Наззара Рида. Бейрут. Дар мактабат ал-хайат.

Ибн Надим. ал-Фихрист.

Исфараини, Шахфур. Тадж ат-тараджум. Под редакцией Наджиба Маила Хирави и ‘Али Акбара Илахи Хурасани. Тегеран. 1375 г.с.х.

Маил Хирави, Наджиб и Илахи Хурасани, ‘Али Акбар. Мукаддима бар «Тадж ат-тараджум» Исфараини.

Мухаммади Малайири, Мухаммад. ат-Тарджамат ва ан-накл ‘ан ал-фарисийа. Бейрут. 1964 г.

Мухаммади Малайири, Мухаммад. Тарих ва фарханги Иран. Тегеран. 1380 г.с.х.

Наршахи, Мухаммад. Тарихи Бухара. Под редакцией Мухаммад Таки Мударриса Разави. Тегеран. 1363 г.с.х.

Пуйа, Хасан. Тарджумани вахй. Кум. С 1376 г.с.х. С № 1 и далее.

Раваки, ‘Али. Мукаддима бар бахши аз тафсири кухан ба фарси. Под редакцией Муртазы Айат Аллах Зады Ширази. Тегеран. 1375 г.с.х.

Раваки, ‘Али. Мукаддима бар Кур’ани кудс. Тегеран. 1365 г.с.х.

Раваки, ‘Али. Мукаддима бар сураи «Тарджумаи сураи Ма’ида». Приложение к «24 аинаи мирас». Тегеран. 1383 г.с.х.

Ризаи Багибиди, Хасан. «Дар бараи тарджумаи ‘ибарати аз Кур’ан ба пахлави». Намаи Ирани бастан. Тегеран. 1380 г.с.х. Год первый. № 1.

Рушан, Мухаммад. Бахши аз тафсири кухан. Тегеран. 1972 г.

Садики, ‘Али Ашраф. Таквини забани фарси. Тегеран. 1357 г.с.х.

Садики, Гулам Хусайн. «Ба‘зи аз кухантарин асари насри фарси та пайани карни чахаруми хиджри». Журнал Тегеранского литетарутного института. 1345 г.с.х. Год тринадцатый. № 4.

Садики, Гулам Хусайн. Мукаддима бар каразаи таби‘ийати Ибн Сина. Тегеран. 1332 г.с.х.

Сарахси, Мухаммад. ал-Мабсут. Бейрут. 1986 г.

Тарджумаи «Тафсири Табари». Под редакцией Хабиба Йагмаи. Тегеран. 1339 г.с.х.

Тафаззули, Ахмад. Тарихи адабийати Иран пиш аз ислам. Под редакцией Жалы Амузгар. Тегеран. 1376 г.с.х.

Тафсири Кур’ани Кембридж. Под редакцией Джалала Матини. Тегеран. 1349 г.с.х.

Хаддад ‘Адил, Гулам ‘Али. «Му‘аррифии тарджумаи аз Кур’ани карим». Кийхани андиша. Тегеран. 1370 г.с.х. № 40.

Харазми, Мухаммад. Мафатих ал-‘улум. Под редакцией Ван Флотена. Лейден. 1895 г.

Хумаи, Джалал ад-Дин. Тарихи адабийати Иран. Под редакцией Махдухты Хумаи. Тегеран. 1375 г.с.х.

Хуррамшахи, Баха’ ад-Дин. Данишнамаи Кур’ан. Тегеран. 1377 г.с.х.

Шатир, Мухаммад Мустафа. ал-Каул ас-садид фи хукм тарджамат ал-Кур’ан ал-маджид. Каир. 1936 г.

Ши‘рани, Абу ал-Хасан. «Наср Туба». В приложении XII тома «Рух ал-джинан» Абу ал-Футуха Рази. 1387 г.с.х.

атакже

Azarnouche, A., “La Formation du persan sous l’influence de la langue arabe au IVE/XE Siècle”, Iran questions et connaissances, Paris, 2002, vol. II;

Curiel, R. and Ph. Gignoux, “Un poids arabo-sasanid”, Studia Iranica, 1976, vol. V;

Daniel, E., “Manuscripts and Edition of Bal’ami’s Tarjamah-i Tarikh-i Tabari”, JRAS, 1990; GAL; GAS;

Gignoux, Ph., “Les Antécédents Nestoriens de la Chahāda”, Acta Iranica, vol. XXVIII;

id, “Pour une origine iranienne du bi’smillah”, Etudes d’épigraphie, de numismatique et d’histoire de l’Iran ancien, Paris, 1979;

Gutas, D., Greek Thought, Arabic Culture, New York, 1999;

Meisami, J.S., Persian Historiography to the end of the Twelfth Century, Edinburgh, 1999;

id, “Why Write History on Persian? Historical Writing in the Samanid Period”, Studies in Honour of C.E. Bosworth, ed. Hillenbrand, Leiden, 2000, vol. II;

Mochiri, M.I., “A Pahlavi Forerunner of the Umayyad Reformed Coinage”, JRAS, 1981;

Vaziri, M., Iran as Imagined Nation, the Construction of National Identity, New York, 1993.